История современного друидизма |
Страница 7 из 9 Первая сцена третьего акта «Бондуки» происходит в Храме Друидов и открывается торжественным появлением поющих друидов; следует отметить, что пение составляет их основное занятие. «Пойте, друиды!» — приказывает Каратах; в другом месте Бондука восклицает: — Восстань из праха, войско мертвецов, Чьи подвиги друидами воспеты. А в первом акте Каратах говорит о The holy Druides composing songs, Of everlasting life to victory. (Славных друидах, слагающих песни О вечной жизни для победы.) Эти представления о друидах прежде всего как о бардах получили дальнейшее продолжение в «Ликиде» Мильтона (1637 г.): Where were ye, Nymphs, when the remorseless deep Clos'd o'er the head of your lov'd Lycidas? For neither were ye playing on the steep, Where your old Bards, the famous druids, ly. (Где были вы, нимфы, когда беспощадная бездна Сомкнулась над головой вашего любимого Ликида? Ведь вы не играли на тех склонах, Где покоятся ваши древние барды, славные друиды.) И в Англии они утвердились примерно на сто лет. С другой стороны, во Франции, по всей видимости, друиды приобретали популярность медленнее. Когда же они добились всеобщего признания, сложившиеся о них представления оказались гораздо более четкими и точными, чем в Англии. Основным фактором, по-видимому, стал перевод «Фарсалии» Лукана, выполненный де Бребефом (1656 г.), так как он сделал содержание знаменитого отрывка, описывающего друидов (с. 119), хорошо известным многим французам. И в дополнение к уже упоминавшемуся вопросу любопытно отметить, что в XVII в. во Франции все еще была распространена идея, согласно которой местами поклонения у этих жрецов были не каменные храмы, а рощи. Au milieu du silence et des bois solitaires La Nature en secret leur ouvre ses mystères. (В тиши среди одиноких деревьев Природа раскрывает им свои тайны.) В подкрепление этой точки зрения (которая была четко выражена уже в диссертации Пуфендорфа и в еще более ранней работе Шедия) в той же поэме содержится великолепное описание ужасного леса друидов под Марселем, столь страшного, что…. Les voisins de ce bois si sauvage et si somber Laissent à ses Démons son horreur et son ombre, Et le Druide craint en abordant ces lieux D'y voir ce qu'il adore et d'y trouver ses Dieux. (Соседи этой рощи, столь дикой и столь мрачной, Оставляют ее демонам ее ужасы и мрак. И друид боится, вступая в это место, Увидеть там то, что он почитает, и найти там своих богов.) Однако, как мы уже говорили, в Англии представления о друидах как бардах-прорицателях доминировали еще примерно сто лет после того, как Мильтон написал «Ликида». Правда, в начале XVIII в. Эддисон один раз в Тэтлере[31] упоминает «друида семьи», а из контекста выясняется, что он использовал это слово в значении священника; однако Уильям Дайепер в 1713 г. вернулся к более привычным взглядам: With sacred miselto the Druids crown'd Sung with the Nymphs, and danced the pleasing Round. (Священной омелой увенчанные друиды Пели с нимфами и водили веселые хороводы.) Те же представления можно найти у Томаса Кока в 1726 г.: Trice happy land [Kent], ‘tis here the Druids sing (Трижды благословенный край (Кент) — здесь поют друиды) и Не walked a God amids't th' admiring Throng, The darling Subject of the Druids' Song. (Он шествовал как Бог среди восхищенной толпы, Излюбленный герой песен друидов.) |
| Друиды воображаемые » |
|---|
