Утерянные книги Мерлина. 4. Ддраиглаис

К содержанию

Дуглас Монро

Узри, о Лану, Дитя Лучезарное тех двух, несравненное, блистающее величие — Пространство Света, сына Пространства
Тьмы, возникающего из глубин великих темных вод. Это Oeaohoo младший. Он сияет, как Солнце, он пламенеющий божественный Дракон Мудрости!
(«Тайная доктрина», кн. I, перевод Е. И. Рерих.)
Е. П. Блаватская, СТАНЦЫ ДЗИАН

4

Драиглаис

Сочная тьма наконец рассеялась, уступив рассвету. Вся земля, казалось, стонала под тяжким кровавым бременем.
— Наконец... они ушли, — донесся шепот Юстиниуса, сидевшего во главе собравшихся в круг людей. — Слушайте! — И это было правдой. Медленно, как будто пробуждаясь от болезненного сна, оставшиеся друиды осматривались, с трудом отваживаясь встретиться с новым миром, полным незнакомых темных углов, которые бесстыдно освещало новорожденное Солнце, посылая взамен кровавого мрака бледно-желтый рассвет. Вверху, над самой поляной, проносились клубы зловонного черного дыма — ночные демоны еще были здесь. Но сидевшие в круге были спокойны — спокойны, как ветер и волны, как Голос Дракона. Обессилевшие люди напряженно ждали, когда можно будет сказать «довольно!» и продолжить свой путь.
Ни один из сидевших здесь одиннадцати братьев, одиннадцати оставшихся в живых, не проронил ни слова. Ни одно животное, насекомое или птица не пересекли Неметон в это утро. Судьба поджидала других, тех, кто еще должен был прийти, и, ощущая это, все хранили полное молчание. Что касается меня, то я чувствовал себя покинутым. Старый друид, который был до сих пор моим другом и советчиком, умер. Легионеры, мои соотечественники, мои кровавые товарищи, уплыли... и я остался совсем один в этом обуглившемся мире. И все же во мне нарастало ощущение важности момента, и несмотря на вихрь захвативших меня мыслей, я, как и все остальные, терпеливо ждал. И ждать нам пришлось недолго!
Они стали появляться один за другим, люди самого разного внешнего вида и происхождения. Некоторые приплыли сами, другие переправились на бревнах или в лодках. К тому времени, когда из-за черных туч выглянуло полуденное солнце, к кругу присоединились еще девять приглашенных... спокойные... готовые ждать вместе с остальными, как будто все они знали какую-то тайну, которую нельзя было выразить словами. Так мне казалось, когда я сидел там, спрятавшись под старой ольхой и наблюдая, как история планирует свою репризу. Моим единственным товарищем был застывший в железной неподвижности Ддраиглаис висевший у меня над головой.
Гаэл... римлянин... друид... соплеменник. Всякий раз прибывал кто-то новый, приветствовал остальных все тем же медленным, слегка смущенным кивком головы, и круг расширялся, принимая вновь прибывшего без всяких вопросов. Все, казалось, точно знали свое место, и все всё понимали — все, кроме меня. Наконец, когда уже было далеко за полдень, в этом погруженном в глубокое раздумье круге собралось двадцать человек.
— Я — Юстиниус Далан, друид народа Нантлеу, — произнес жрец, сидевший на восточной стороне круга, поднимаясь на ноги, — один из тех, кого позвал сюда Голос Дракона. — Его слова звучали ясно и уверенно. — Кто еще бросил вызов войне и смерти, чтобы оказаться сейчас среди нас? — И в ответ на его слова в двадцати парах устремленных на него глаз вспыхнули искры. Это нужно было видеть.
— Я тоже слышал его! — сказал другой.
— И я! И я! — вскакивая, восклицали один за другим собравшиеся, пока все они не оказались наконец стоящими в разных позах, исполненные решимости, почти торжествующие. В это мгновение боль разрушения, казалось, была забыта. Некоторые из воинов выглядели чуть ли не ликующими. «Но я думал, ты умер!», «Я знаю твой народ!», «И что теперь?» — слышалось со всех сторон. Все чувствовали, что появилась какая-то поддержка. Да> даже в том месте, где сидел я, прижавшись к земле, на полпути к Неметону, ощущался вес этого круга — в нем была огромная сила, власть, которая на всем протяжении истории дается только горстке избранных. И эта сила, вне всякого сомнения, была здесь, в этот день, на этом лугу.
Все говорили о том, что именно Юстиниусу из Белого Клана Гвинедда неоспоримо принадлежит главенствующая роль. Бок о бок стояли три человека с Красного острова страны Эйре: Макк Умаилл из Дун Да Бхенн, Монган из Крухаина и великан с бронзовыми волосам Демн Мак Сербхейл из Тир Инна м'Бео. Рядом с галлами — Версингеториксом из Тауриси, Перигеуксом из Луговеса и Верготориксом из Бранновисеса — стоял бретонец, Бареатон из Морбихана, в одежде в зеленую и пурпурную клетку.
Среди них было три римлянина и девять представителей народа Keltoi из Genii Cucullati. История предала эти храбрые сердца забвению, здесь они будут записаны для будущих поколений: Маглаунус, Хенуинус и Каратакус, Бриан из Гододдина, Аранон из Далриады, Фенниус из Лосиана, Аваллах из дрфдеридца, Амасаон из Каер Дасала, Маелдуин из Мохдрева, Киан из Абер-фрау, Карбонек из Нантлеу и Пеллеас из Керниу.
И все они находились передо мной — эта великая смесь душ, — пораженные тем, что они здесь оказались. В последовавшем молчании их опять охватила неуверенность, усталость, на них нахлынули волны воспоминаний о недавних кровавых событиях, и, один за другим, они опустились на землю. Только Юстиниус остался стоять.
— Нехтан, Верховный Жрец, мертв... его прах был сожжен этими руками, — начал он медленно и спокойно. — Он один мог знать, в каком направлении будут дуть ветры Авена, начиная с этого дня. Я — не он, но несмотря на это я говорю: Мужчины, судьба в наших руках. Если бы это было не так, мы были бы либо мертвы, либо безнадежно разбросаны по миру. — Собравшиеся что-то пробормотали в знак согласия.
I: — Но мы здесь... здесь для того, чтобы собрать вместе все части разбитого сосуда, чтобы решать почему и как. Мудрость давно подсказывает, что истинным мерилом жизни является не то, что мы знаем, как делать, а то, как мы поступаем, когда не знаем, что делать. — И с этими словами Юстиниус сел.
— Возможно, нас наказывают Боги, — сказал один из ирландцев после долгой паузы.
— Да, это так, — присоединился к нему Аранон, пикт, — но, согласно нашей вере, наказание немыслимо без возможности искупления. Как иначе Боги могут ожидать, что мы будем учиться на своих ошибках? Наш мир лежит вокруг нас в руинах — это ФАКТ. Но ФАКТ и то, что мы остались. Если предположить, что всему этому есть какая-то особая причина, то что из этого следует? Что мы должны с этим делать? Может быть, именно этот вопрос стоит перед нами.
Опять последовало долгое молчание. Юстиниус казалось, не слушал слов Аранона. Его глаза были закрыты, голова склонилась вперед, почти касаясь груди. Я начал думать, не болен ли он.
F — Да... есть правда в его словах, — заговорил Каратакус. — Боги никогда ничего не делают без причины, чьими бы богами они ни были. Мы должны Посоветоваться, чтобы раскрыть, что скрывается в глубине.
— Совещания никогда не приводили к большим открытиям, — заметил Цинично Пеллеас — зато много глупых идей было погребено на них! И все же, давайте обсудим, говорю я.
— Давайте соблюдать осторожность, это говорю я, — предостерег один из римлян. — Бывают хорошо одетые глупые идеи, так же как и хорощ0 одетые глупцы! Мы должны быть внимательны, чтобы не ухватиться за какую-нибудь идею прежде, чем придет ее время. — И он бросил на собравшихся подчеркнуто неодобрительный взгляд.
— По моему мнению, идеи подобны звездам, — вмешался Киан, валлиец. — Вам не удастся прикоснуться к ним руками, но, избрав их своими проводниками и внимательно им следуя, вы придете к своей судьбе.
Опять все замолчали, многие выглядели потерянными среди этого моря слов и погрузились в глубокое размышление. Но потом произошло что-то решительное! Юстиниус внезапно открыл глаза, быстро поднялся на ноги и лицо его озарилось широкой улыбкой.
— Братья, — сказал он с неожиданной уверенностью, — я верю, у нас действительно есть звезда, которой мы должны следовать, — все мы, двадцать заинтересованных человек. Ибо ваши слова напомнили мне, что существует нечто сильнее любых победоносных армий мира, и это нечто — идея, время которой пришло! В течение многих и многих столетий на этом покрытом травой острове находился величайший советник старцев —голова Благословенного Брана. И хотя теперь время Брана на Земле закончилось, его плоть каким-то образом говорит со мной из-под земли... из-под этой самой земли, на которой мы сейчас стоим! И она подсказывает мне идею... идею, которая может пригодиться для нашей совместной работы. Слушайте же все внимательно! — И он опять сел, жестом пригласив остальных придвинуться ближе к центру.
Поскольку я оставался всего лишь отдаленным наблюдателем происходящего, все, что было после этого сказано на совете, было для меня утрачено. Единственное, что я могу с уверенностью сказать, это то, что они просидели так большую часть дня. Когда наконец последние лучи заходящего солнца окрасили все вокруг в красные и черные тона, собравшиеся разбились на небольшие группы и вскоре исчезли из виду, разойдясь в разные стороны.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем я осознал, что они делали. В каждом углу Неметона были сооружены для освещения четыре огромных костра, а поближе к центру лежали камни... груды камней. Я не мог понять, как этим усталым, утомленным войной людям удалось выполнить такую работу, хотя казалось, что всеми ими руководило нечто более глубокое — возможно, идея? Какое-то время мое внимание было поглощено группой людей, которые рыли круглую яму посередине поляны, и вдруг я услышал у себя за спиной звук упавшей сухой ветки. Я быстро обернулся и увидь" молодого друида Юстиниуса, застывшего в нескольких шагах от меня. Никто из нас не проронил ни слова. В полном молчании мы обменялись долгими внимательными взглядами, после чего он быстро исчез в кустах. Но несмотря на это и на окружавшую все тайну, некоторые вещи быстро стали приобретать форму... например, сооружение из земли, которое явно было центром внимания.
Путешествуя по Британии, я много их повидал, этих гигантских пустых курганов из камня и земли, но ничего не знал об их предназначении и использовании. Диаметр купола был равен примерно четырем-пяти длинам, используемые материалы были просты — земля, камни и длинные зеленые ольховые жерди, из которых был образован каркас сооружения. Прячась в кустах, я подполз ближе, чтобы расположиться поудобнее, и тут мне в голову пришла мысль, что они строят пирамиду — могильный холм для умершего друида, которого они кремировали сегодня утром. Со своего нового места наблюдения я мог ясно видеть прямоугольный вход, поддерживаемый тремя бревнами. Юстиниус одетый теперь в длинную белую мантию, несколько раз проходил туда и обратно, неся с собой что-то, напоминающее небольшие докрасна раскаленные камни. Но никто не входил внутрь. Наконец люди опять постепенно образовали круг вокруг сооружения и появился Юстиниус с победоносно поднятыми руками.
— Братья, ДОМ ПРИЗРАКА готов. Теперь отправляйтесь все в рощу и принесите Серебряную Ветвь, с помощью которой мы перебросим мост между мирами! — И, послав им быстрый благословляющий жест, он скрылся внутри сооружения, а стоявшие в кругу люди опять разбрелись в разных направлениях.
— Бриан... Аранон, скорее сюда! — донесся голос откуда-то поблизости, потом раздался треск ломающегося подлеска. — Сюда, к Ддраиглаису! Поспешите!
Я опять притаился в своем убежище, скрытый стеной из ольхи, и тут страшная мысль промелькнула у меня в голове. Что, если все те рассказы, которые я слышал в Риме, — правда? Что, если друидам для достижения их цели нужна жертва — человеческая жертва? И что, если этот мрачный земляной холм на самом деле был приготовлен для меня?

? ? ?

« Утерянные книги Мерлина. 5. Серебряная ветвь		Утерянные книги Мерлина. 3. Голова »

Вернуться