Последний Самайн |
Страница 1 из 4 Алексей Ворон
Когда меня попросили подготовить материал о том, как проходил Самайн в друидистическом ордене, я сначала отказался, поскольку давно не вхожу ни в какие организации. Но после, поразмыслив, решил все же написать это повествование. Для меня Самайн давно перестал быть праздником с большим сбором людей в лесу у костра, пением гимнов, демонстрацией бессмысленных ритуалов и приемом невероятного количества пива. Орден, когда-то служивший мне идеалом и вдохновителем, давно превратился в сборище реконструкторов. Утрачен первоначальный истинный смысл обрядов, сохранились лишь их внешние атрибуты, а тайные встречи проходят под камерами фоторепортеров. Я ушел далеко не первым, до меня орден покинули великие учителя, те, чьи имена произносились с большим почтением. Настал день, когда ушел и я. Ушел вслед за своим учителем, который давно уже посвятил меня и позволил действовать самостоятельно. Но для меня он всегда будет именоваться святым словом Учитель. Это было не легкое решение. После ухода очередного главы ордена, его место пришлось занять мне. Вместе с местом я унаследовал и имя главы ордена друидов - Ворон. Так было принято именовать высшую должность в нашем ордене. Множеству благих намерений по восстановлению былого величия ордена так и не суждено было исполниться. С высоты моего нового положения многие проблемы выглядели иначе. Наступил очередной Самайн, который я впервые встречал в качестве верховного друида. Теперь я стоял не в ряду друидов, а у Большого Костра, озирая внемлющих мне членов ордена. В самый разгар обряда к Большому Костру подошел Учитель. Одет он был не в плащ, как мы (была у нас такая форменная одежда для обрядов - длинные плащи с капюшонами), а в тканевую курточку, весьма заношенную и вышедшую из моды лет пятнадцать назад. Не обращая внимания на проводимый обряд (чтобы избежать его прерывания, мы выставляли часовых из числа неофитов, призванных остановить любого случайного путника), Учитель прошел вдоль поющих жрецов ко мне. - Алексей, - сказал он, используя мое мирское имя, - я очень прошу тебя, не как главу ордена, а как человека: прекрати этот балаган раз и навсегда. Я несколько опешил от столь неожиданной просьбы особенно в такой момент. - Учитель, - ответил я с почтением, - я всегда уважал тебя. Но ты выбрал странное время для странной просьбы. Я не могу прервать обряд. Ритуал призыва Силы ненарушаем. Даже наша беседа - кощунство. Он вздохнул и опустил глаза. Казалось, сейчас он уйдет, так ничего и не ответив. - Я ошибся, - сказал он, наконец. - Я перепутал место, время и человека. С этими словами он повернулся и пошел прочь, мимо костров и изумленных людей, продолжавших нестройно тянуть слова гимна без моей поддержки. Тогда мне стало страшно. Не могу объяснить этого безотчетного чувства, словно вместе с учителем уходила какая-то частица меня. И чтобы сохранить эту частицу, я ринулся за ним и остановил. - Я хочу объяснений, - потребовал я. Он устало покачал головой. - Я пренебрег обычаем, - начал он, - я не праздную сегодня Самайна только из-за тебя. Просто так я не приехал бы в твой лес. Я кивнул. Он знает традиции и должен понимать, вмешаться в обряд просто так нельзя, для этого должны быть какие-то веские причины. - Тебе нравится носить этот знак? - спросил он, указывая на знак Ворона у меня на груди. Странный вопрос, не за этим же он сюда приехал. - Мне нравится носить этот знак, - ответил я. - Тогда ты можешь оставить его себе на память, - улыбнулся он. - Это единственное, что действительно имеет значение. Все остальное здесь - маскарад. Я не обиделся. Таких слов было уже сказано не мало теми, кто в свое время ушел. - Путь друида теперь, - продолжал Учитель, - это путь одиночества. Нет больше силы в ваших словах. Боги уже не приходят на эти обряды. Остановись, пока они не покинули вас совсем. - Мы призываем силу, - возразил я. - Не призываете. Вы играете в призыв силы. - Чего ты хочешь? - Останови этот балаган. Мои друиды уже не пели, порядок обряда был нарушен. Среди полутора десятков людей в средневековых балахонах Учитель в своей курточке казался каким-то беззащитным и не настоящим. Он пожал плечами: - Ты все понимаешь, мне добавить нечего. Сейчас ты примешь решение, каким путем идти дальше. Сейчас ты решишь для себя, друид ли ты. Твой ответ мне не нужен. Ответь самому себе. С этими словами он ушел, скрылся, так и не замеченный нашими безалаберными часовыми. Сказать по правде, я и сам, будучи неофитом и стоя на часах с другими юнцами, в это время ночи уже предавался опорожнению запасенных бутылок. Новое поколение не меняло старых традиций. Я смотрел вслед Учителю, пытаясь разглядеть среди деревьев его серую куртку. Зря он ходит один по Калужским лесам, думал я, ведь мы забираемся в самую глушь. Здесь и заблудиться не долго, особенно ночью. А он пожилой человек и защитить-то себя не сможет. Он ушел, и я его не остановил. Силы со мной не было. Я стоял среди толпы друидов и в то же время совершенно один на этой пылающей кострами поляне, один во всем огромном Калужском лесу, один во всем мире. Я начинал постигать, что значит путь одиночества. Мой Самайн начался. Люди недоуменно смотрели на меня из-под капюшонов. Большой Костер пылал, потрескивая и выбрасывая в черное небо снопы искр. Силы с нами не было. Было ли это новостью для меня? Нет, давно нет. Игру от действительности отличить не просто, но можно, если захотеть. Я не хотел. Мне нравился знак Ворона. - Киан, - позвал я. В ордене принято было обращаться друг к другу по именам, данным после инициации. Теперь, вспоминая их, я улыбаюсь - в именах членов нашего ордена воплотился весь кельтский пантеон. Киан отделился от толпы и подошел ко мне, откинул капюшон. - Ворон? - Ты останешься, - сказал я, - до утра. Любой может остаться, но ты обязан. Это твоя последняя обязанность в ордене. Костер должен гореть до рассвета. Утром ты его погасишь. | |||
| « Путь в Каер-Невенхир. Странствия друида по Иному Миру |
|---|
